(1)Порой мне с удивительной ясностью вспоминаются вечера моего раннего детства. (2)Наша большая даже по тем временам семья — двое детей, мама, бабушка, тетя, ее дочь и кто-то еще — жила на паёк отца и на его более чем скромную командирскую зарплату в тесном домике на Покровской горе, где ни у кого не было своей комнаты и никто, кроме меня, не спал в одиночестве. (3)При домишке был огород, которым занимались все, потому что речь шла о хлебе насущном. (4)И я знаю, как горят ладони, обожжённые свежевыполотой травой, с того трепетного возраста, которому уступают места в метро даже мужчины.

(5)Так вот, о вечерах. (6)Осенних или зимних, с бесконечными сумерками и желтым кругом керосиновой лампы. (7)Отец сапожничает, столярничает или слесарничает, восстанавливая и латая. (8)Мать и тетка тоже латают, штопают или перешивают. (9)Бабушка, как правило, тихо поскрипывает ручной мельницей, размалывая льняной или конопляный жмых, который добавляют в кулеш, оладьи или лепёшки, потому что хлеба не хватает. (10)Сёстры — Галя и Оля — попеременно читают вслух. (11)А я играю тут же, стараясь не шуметь. (12)Это обычный вечерний отдых. (13)И никто из нас и не подозревает, что можно развалиться в кресле, вытянув ноги, и, ничем не утруждая ни единую клеточку собственного мозга, часами глядеть в полированный ящик на чужую жизнь, будто в замочную скважину. (14)Для всех нас искусство — не только в процессе производства, но и в процессе потребления — серьёзный, исстари особо уважаемый труд. (15)И мы ещё не представляем, что литературу можно воспринимать глазея, зевая, закусывая, выпивая, болтая с соседкой. (16)Мы ещё с благоговением воспринимаем СЛОВО. (17)Для нас еще не существует понятия «отдых» в смысле абсолютного безделья. (18)И человек, который не трудится, заведомо воспринимается с отрицательным знаком, если он здоров и психически полноценен.

(19)В «Толковом словаре» Даля нет существительного «отдых», есть лишь глагол «отдыхать». (20)И это понятно: для народа, тяжким трудом взыскующего хлеб свой, отдых был чем-то промежуточным, сугубо второстепенным и несущественным. (21)Отдых для русского человека — равно крестьянина или интеллигента — всегда выражался в смене деятельности в полном соответствии с научным его пониманием.

(22)Я вырос в семье, где господствовал рациональный аскетизм: посуда — это то, из чего едят и пьют, мебель — на чем сидят или спят, одежда — для тепла, а дом — чтобы в нём жить, и ни для чего более. (23)Любимым присловьем моего отца было: «Не то важно, из чего пьёшь, а то — с кем пьёшь». (24)Из этого вовсе не следует, что отец «закладывал за воротник»: он не чурался рюмочки, но до войны — только по праздникам, а после оной — ещё и по воскресеньям. (25)Он был беспредельно жизнелюбив и столь же беспредельно гостеприимен, но глагол «пить» подразумевал для него существительное «чай». (26)Хорошо, если с мамиными пирогами, но пироги случались не часто.

(27)Принцип рационального аскетизма предполагает наличие необходимого и отсутствие того, без чего спокойно можно обойтись. (28)Правда, одно «излишество» у нас все же было: книги. (29)Отца часто переводили с места на место, и мы привыкли собираться. (30)Все переезды, как правило, совершались внезапно, громом среди ясного неба. (31)Отец приходил со службы, как обычно, и не с порога, не вдруг, а, сняв сапоги, ремни и оружие, умывшись и сев за стол, припоминал, точно мимоходом: «Да, меня переводят. (32)Выезжаем послезавтра».

(33)И начинались сборы, лишённые лихорадочной суматохи, потому что каждый знал, что делать. (34)Мне, например, полагалось укладывать книги. (35)Возникла эта особая ответственность, когда я был ростом с ящик, но и тогда никто не проверял моей работы: родители старомодно считали, что недоверие унижает человеческую личность.

(36)Это-то я теперь понял, что они так считали, а тогда, кряхтя и сопя — фолианты встречались! — осторожно снимал книги с полок, волок их к ящикам и старательно укладывал ряд за рядом. (37)И дело даже не в том, что мне доверяли упаковывать единственную ценность не только нашей семьи, но и вообще всего человечества.

(36)Это-то я теперь понял, что они так считали, а тогда, кряхтя и сопя — фолианты встречались! — осторожно снимал книги с полок, волок их к ящикам и старательно укладывал ряд за рядом. (37)И дело даже не в том, что мне доверяли упаковывать единственную ценность не только нашей семьи, но и вообще всего человечества, как я тогда сообразил, — дело в том, что я физически, до пота и ломоты в неокрепших мускулах ощущал эту великую ценность. (38)Я по детскому, первому, а следовательно, и самому прочному опыту узнал, сколь весом человеческий труд, завещанный людям на века. (39)И, становясь перед книгами на колени — иначе ведь не упакуешь, — я ещё бессознательно, еще не понимая, но уже чувствуя, становился на колени перед светлыми гениями всех времен и народов.

(40)...Кажется, я так и остался стоять на коленях перед Литературой.

(По Б. Л. Васильеву*)

*Борис Львович Васильев (1924—2013) — русский писатель. Лауреат Государственной премии СССР

В 2024 текс был немного изменен. Предварительная версия:

Текст 2024 года

Так вот, о вечерах. Осенних или зимних, с бесконечными сумерками и желтым кругом керосиновой лампы. Отец сапожничает, столярничает или слесарничает, восстанавливая и латая; мать и тетка тоже латают, штопают или перешивают; бабушка, как правило, тихо поскрипывает ручной мельницей, размалывая льняной или конопляный жмых, который добавляют в кулеш, оладьи или лепешки, потому что хлеба не хватает; сестры - Галя и Оля - попеременно читают вслух, а я играю тут же, стараясь не шуметь. Это обычный вечерний отдых, и никто из нас и не подозревает, что можно развалиться в кресле, вытянув ноги, и, ничем не утруждая ни единую клеточку собственного мозга, часами глядеть в полированный ящик на чужую жизнь, будто в замочную скважину. Для всех нас искусство - не только в процессе производства, но и в процессе потребления - серьезный, исстари особо уважаемый труд, и мы еще не представляем, что литературу можно воспринимать глазея, зевая, закусывая, выпивая, болтая с соседкой. Мы еще с благоговением воспринимаем СЛОВО, для нас еще не существует понятия «отдых» в смысле абсолютного безделья, и человек, который не трудится, заведомо воспринимается с отрицательным знаком, если он здоров и психически полноценен.

В «Толковом словаре» Даля нет существительного «отдых», есть лишь глагол «отдыхать». И это понятно: для народа, тяжким трудом взыскующего хлеб свой, отдых был чем-то промежуточным, сугубо второстепенным и несущественным. Отдых для русского человека - равно крестьянина или интеллигента - всегда выражался в смене деятельности в полном соответствии с научным его пониманием.

Когда же он превратился в самоцель? В пустое времяпрепровождение, ничегонеделание, в полудрему под солнцем? Мы и не заметили, как отдых стал занимать неправомерно много места в наших разговорах, планах и, главное, интересах. В нашем сознании «труд» и «отдых» как бы поменялись местами: мы работаем для того, чтобы отдыхать, а не отдыхаем, чтобы работать. И я не удивлюсь, коль в новом «Толковом словаре» «труд» перестанет быть существительным, а вместо него останется глагол «трудиться». «Трудиться» - заниматься каким-либо трудом с целью заработать денег на «отдых» (см.)».

Я столь запальчиво пишу об этом повальном бедствии нашем, потому что с детства был приучен глубоко презирать две язвы человеческого общества: идеализацию безделья и натужную, потную, лакейскую жажду приобретательства. Я понимаю, что неприлично ссылаться на собственную семью, но ведь я еду с ярмарки, а потому хочу низко поклониться тем, кто посеял во мне нетерпимость.

Я вырос в семье, где господствовал рациональный аскетизм: посуда - это то, из чего едят и пьют, мебель - на чем сидят или спят, одежда - для тепла, а дом - чтобы в нем жить, и ни для чего более. Любимым присловьем моего отца было:

- Не то важно, из чего пьешь, а то - с кем пьешь.

Из этого вовсе не следует, что отец «закладывал за воротник»: он не чурался рюмочки, но до войны - только по праздникам, а после оной - еще и по воскресеньям. Он был беспредельно жизнелюбив и столь же беспредельно гостеприимен, но глагол «пить» подразумевал для него существительное «чай». Хорошо, если с мамиными пирогами, но пироги случались не часто.

Принцип рационального аскетизма предполагает наличие необходимого и отсутствие того, без чего спокойно можно обойтись. Правда, одно «излишество» у нас все же было: книги. Отца часто переводили с места на место, и мы привыкли собираться. Все переезды, как правило, совершались внезапно, громом среди ясного неба. Отец приходил со службы, как обычно, и не с порога, не вдруг, а сняв сапоги, ремни и оружие, умывшись и сев за стол, припоминал, точно мимоходом:

- Да, меня переводят. Выезжаем послезавтра.

И начинались сборы, лишенные лихорадочной суматохи, потому что каждый знал, что делать. Мне, например, полагалось укладывать книги. Возникла эта особая ответственность, когда я был ростом с ящик, но и тогда никто не проверял моей работы: родители старомодно считали, что недоверие унижает человеческую личность.

Это-то я теперь понял, что они так считали, а тогда, кряхтя и сопя - фолианты встречались! - осторожно снимал книги с полок, волок их к ящикам и старательно укладывал ряд за рядом. И дело даже не в том, что мне доверяли упаковывать единственную ценность не только нашей семьи, но и вообще всего человечества, как я тогда сообразил, - дело в том, что я физически, до пота и ломоты в неокрепших мускулах ощущал эту великую ценность. Я по детскому, первому, а следовательно, и самому прочному опыту узнал, сколь весом человеческий труд, завещанный людям на века. И, становясь перед книгами на колени - иначе ведь не упакуешь, - я еще бессознательно, еще не понимая, но уже чувствуя, становился на колени перед светлыми гениями всех времен и народов.


…Кажется, я так и остался стоять на коленях перед ЛИТЕРАТУРОЙ. И сейчас, возвращаясь с ярмарки, горжусь, что меня хватило на это при всех несуразностях и печалях бытия.

Проблемы текста Васильева о труде и отдыхе

1. Как характеризует человека его отношение к отдыху/труду?
2. Как возникает любовь к литературе?
3. Что такое ответственность?
4. Как влияет семья на формирование личности?
5. Как человек должен относиться к искусству?

Пример сочинения ЕГЭ по тексту Б.Л. Васильева "Порой мне с удивительной ясностью вспоминаются вечера моего раннего детства".

Как характеризует человека отношение к отдыху? Именно этот вопрос находится в центре внимания Б. Васильева.

Автор раскрывает проблему, рассказывая о большой семье, в которой все были заняты своим делом. Потому рассказчик с детства знал, «как горят ладони, обожжённые свежевыполотой травой». И, когда наступал вечер, все продолжали заниматься делами: отец сапожничал, столярничал или слесарничал, мать и тётка латали, штопали, перешивали, бабушка размалывала зерна, чтобы всем хватило хлеба. Даже сестры рассказчика были заняты делом – читали вслух. И это все автор называет «вечерним отдыхом». Читателю может показаться странным, что отдыхом называется не бездействие, а труд. Однако все становится понятно, когда рассказчик сравнивает отношение к отдыху в своей семье с представлениями об отдыхе других людей. Они предпочитают «развалиться в кресле, вытянув ноги, и, ничем не утруждая ни единую клеточку собственного мозга, часами глядеть в полированный ящик на чужую жизнь, будто в замочную скважину». Такое времяпрепровождение кажется автору странным. Он, безусловно, его осуждает. Это видно по эмоциональной окраске слов, которые Васильев использует для описания таких людей: «не утруждают ни единую клеточку мозга», «развалиться», «полированный ящик».

Сравнивая два разных представления об отдыхе, читатель может понять, что разница между ними гораздо глубже. Речь идет не столько об отношении к труду и отдыху, сколько о различиях в жизненных ценностях. Если человек заботится о своей семье, ценит достижения культуры и искусства, то и к отдыху он будет относиться, как к смене деятельности, ведь каждую минуту такой человек захочет посвятить служению близким, и читать будет вдумчиво, осторожно перелистывая страницы.

Позиция автора, на моя взгляд, такова: если человек привык отдыхать бездумно, привык бессмысленно проводить время, такого человека можно назвать поверхностным. Только душевно богатый человек способен отдыхать , работая при этом, и воспринимать любую деятельность как нечто важное и серьезное. Ведь такой человек понимает, почему он работает и для чего отдыхает.

Я согласна с мнением автора. Действительно, по тому, как отдыхают люди, можно судить об их духовном мире. Мы часто становимся свидетелями того, как люди ведут себя на отдыхе. К сожалению, эти картины не всегда радуют глаз. Особенно грустно становится тогда, когда люди не просто бессмысленно тратят время, но и причиняют вред природе, разрушают памятники культуры и искусства. На мой взгляд, отдых должен быть осмысленным точно так же, как должно быть осмысленным все, чем занимается человек.

Таким образом, можно сделать вывод: все-таки главное в жизни – понимать цель нашей деятельности. Тогда отдых и работа будут полезны и для человека, и для окружающих.

Сочинение на 25 баллов по тексту Васильева про труд и отдых с реального ЕГЭ 2022

   Проблема понимания значения слова "отдых" поднята в тексте Б.Л.Васильева.
   Чтобы привлечь внимание читателя, автор пишет о быте большой семьи, живущей "в тесном домике на Покровской горе": "Отец сапожничает, столярничает или слесарничает, восстанавливая и латая; мать и тётка тоже латают... бабушка ... тихо поскрипывает ручной мельницей ... сёстры ... попеременно читают вслух ... я играю тут же, стараясь не шуметь". Герой произведения с раннего детства привык трудиться в огороде, потому что все "заботились о хлебе насущном". Ссылаясь на отсутствие в "Толковом словаре" Даля существительного "отдых", рассказчик отмечает, что "отдых для русского человека ... всегда выражался в смене деятельности". Читатель понимает: отдых являлся не основой быта, а чем-то второстепенным, так как народу необходимо было сосредоточить силы на домашних делах.
   Кроме того, герой текста подмечает: его семья не подозревала, что "можно развалиться в кресле, вытянув ноги, и, ничем не утруждая ни единую клеточку собственного мозга, часами глядеть в полированный ящик на чужую жизнь, будто в замочную скважину". Она [семья] не принимала понятие "отдых" в виде полного безделья.  Нетрудящийся человек воспринимался негативно.
   Действительно, того, кто не занимается делом, а проводит время впустую, можно назвать бесполезным и неприятным человеком.
   Примеры противопоставлены друг другу. Анализируя их, мы понимаем, что в сознании крестьянина отдых был равнозначен труду. У него сложился устой: "отдыхаем, чтобы работать". По-другому мыслящий человек "воспринимается с отрицательным знаком".
   Позиция Б.Л.Васильева такова: идеализация безделья - это повальное бедствие.
   Я согласна с мнением автора и могу поделиться примером из жизни. В семье моего друга сложилось нерушимое для младшего поколения правило: каждый обязан помогать старшим, чтобы облегчить их труд.
   В заключение ещё раз отмечу, что помощь своей семье в любых делах - это и есть отдых души и тела.

Попался такой текст на ЕГЭ? Пишите в комментариях, какую проблему и аргументы выбрали!