Чуден Днепр при тих[ой] погод[е], когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои... Гляд[ишь] и не зна[ешь], идёт или не идёт его величавая ширина, и чуд[ит]_ся, будто голубая зеркальная дорога реет и вь[ёт]_ся по зелёному миру.
    Редкая птица долетит до середины Днепра! Пышный! Ему нет равной реки в мир[е].
    Чуден Днепр и при тёпл[ой] летн[ей] ночи, когда всё засыпа[ет] — и человек, и зверь, и птица; а Бог один  величаво озира[ет] небо и землю...
    Когда же пойдут горами по небу син[ие] тучи, чёрный лес шата[ет]_ся до корня, дубы затрещ[ат] и молния освет[ит] целый мир — страшен тогда Днепр! Водяные холмы гремят, и плач[ут], и залива[ют]_ся вдали.